«Шишигавара-кун,» – спокойно произносит он, еле-еле, почти бессильно шевеля губами и держась за косяк двери. Одними только кончиками пальцев держась, но сколько в этом зловещего, ничего хорошего не предвещающего для него, подмечающего за своим наставником любую мелочь. Шукуро долго терпел, но после этого терпению его пришел конец. Все бы ничего, но это не первая полка, которую постигла подобная участь. «Силу..» – взгляд мужчины скользит по кипе разбросанных книг  вперемежку с щепками и кусками того, что когда-то было книжной полкой  и ошметками скотча, которыми когда-то уже пытались вернуть все в первозданное состояние. Попытки Шишигавары незаметно и исключительно из заботы о наставнике, проскользнуть в его комнату и навести порядок, всегда заканчивались так.
И плевать, что у самого комната выглядит так, словно в ней ежедневно  отмечается день ВДВ.
Так вот, Шукуро остановился, словно задумавшись и мысленно выбирая наиболее корректную формулировку, «Твою силу следует направить в более продуктивное русло» – это не вопрос. Это приговор. Но одна лазейка осталась. Мое, недавно застывший на месте преступления, как пойманный за хвост нашкодивший котенок, вдруг оживился и не то замычал, не то заскулил, готовый просить о прощении, но Тсукишима, явно просчитавший заранее такую возможность, быстро, почти мгновенно, поправил себя: «..не правда ли, Шишигавара-кун?»
«Д-да… Тцкшима-сан…»
Значит, на галеры.

Так он и оказался тут.

Не важно, сколько прошло времени. Не важно, как и какими путями он сюда добрался. Фактически, он никуда не хотел уезжать. Его тошнило от мысли, что ему придется учиться в какой-то глупой школе за тридевять земель от своего наставника. Но гнал его сюда, как птиц, что покидают родные земли, инстинкт. Вестимо, самосохранения инстинкт. Но в то же время что-то подсказывало Шишигаваре, что стоит оставить все так, как есть, а Тсукишиме – дать время побыть одному.
Мальчишка ждал чего угодно – отсылки в интернат, в тюрьму для несовершеннолетних, в армию повестки, в конце концов, но решение Тсукишимы-сана блистало особой извращенностью, словно подумать об этом он успел гораздо, гораздо-гораздо заранее. Так и представил себе Мое, как вечерами, в приглушенном свете настольной лампы Тсукишима-сан в халатике садится в глубокое креслице, гладит корешок книги, как какого-нибудь питомца, пригревшегося на его коленях, и думает. Думает. А на кофейном столике перед ним разложены пестрым веером брошюрки из разных учебных и воспитательных заведений, которые плачут по его протеже и приглашают его в свои стены. Мое искал эти злосчастные листовочки каждый раз, когда под предлогом уборки несанкционированно проникал в святую обитель сенсея. И нехотя приблизил неизбежное.

Как там он говорил? Хог..Хогвартс? Что еще за школа такая? Даже название пугает. Никогда о такой не слышал. Вот по ящику он слышал о Гарварде. О Пенсильвании слышал. Даже Бауманка откуда-то вспомнилась. Но чтоб какой-то Хогвардс..! Да у черта на куличиках!

Разумеется, будь это хоть трижды в его интересах, Тсукишима не стал помогать Мое с подготовкой к обучению. Единственное, что он подробно и ясно расписал все в записке. Аккуратным, маленьким подчерком Тсукишимы были выведены названия всех учебников, напротив которых обязательно стояло пояснение «1 штука». Не «шт.», а «штука». Денег в дорогу не дал, сказал, что все что нужно, Мое сможет найти в банке Гринготтс. Наказал тратить деньги по уму, а потом понял, что сморозил глупость, исправился и просил покупать только то, что указано в списке. Покупая то, что нужно, Мое не тратил время на разглядывание обложек приобретаемых книг, но как ни крути не смог проигнорировать одну-единственную книгу, что укусила его за палец. Мальчишка со всей дури шлепнул ее по уху, и пристыженный урчащий переплет, извиняясь, лизнул укушенную руку.

Чудом и с божьей помощью закончив сборы ко дню отправления Хогвартс-экспресса, мальчишка столкнулся с еще одной весьма необычной проблемой. А именно – стена. Вернее, не стена, а, правильней будет сказать, пилон. Ядреный, кирпичный. Уже с час мальчишка стоял перед ним, разглядывая каждый кирпичик, словно, как в видеоиграх, ища кнопку, что откроет ему потайной вход. Ведь не могло быть так, что Тсукишима-сан ошибся.

Девять и три четверти…

Мое не нашел ни одной платформы, которая содержала бы три цифры (такое понятие как «дробь» было далеким от нашего героя). Ни пять и три четверти, ни два и три четверти, ничего. После трех с половиной партий со стеной в гляделки мальчишка сдался и уперся в глухую кирпичную стену лбом. Маленький потрепанный сычик на его плече беспокойно вздрагивал, просыпаясь и вонзая маленькие птичьи коготки в его плечо при каждом новом  столкновении чугунного лба и кирпичной кладки. Шишигавара решил покупать сову, ведомый чувством долга перед каждой рекомендацией учителя, к тому же оказалось, что благодаря пернатому он сможет писать письма наставнику. Именно из-за этого Мое приложил к этому пунктику из списка дюжую долю творчества, и не только побродил по совятнику, но и выбрал того из пернатых, что больше всего напоминал ему Шукуро. Этот пестренький малый всегда легонько прищуривался. Его томный взгляд как бы намекал, что птиц либо сильно потрепан жизнью, либо пребывает в вечной литературной задумчивости, либо просто ему стоит больших трудов находиться рядом с кем-либо. При попытке Мое погладить его по нахохленной грудке пернатый невозмутимо поперхнулся вставшим у него поперек горла куском мышатины и забился в угол клетки. Также невозмутимо.

Владелец совятника занервничал, выразил кучу соболезнований по поводу того, что птица такая недружелюбная и уже отпирал другие, и следующие клетки, предлагая посмотреть самых различных и, надо полагать, действительно более дружелюбных и воспитанных сов, но Мое не сводил глаз с того, что смотрел на его протянутую руку, как на что-то неприличное. Он влюбился в него с первого взгляда.

Мое был рад такому неожиданному товарищу. Он старался не сюсюкаться с ним на людям при всем желании – сычик был сему только рад. Также молча и невозмутимо он таскал из нагрудного кармана его куртки печенье, а потом воротил клюв, мол, не причем он тут и вообще это ниже его совиного достоинства.
Теперь он равнодушно потряхивался на его плече и только тихо, по-совинному ухукая, ворчал, когда съезжал и ему снова приходилось карабкаться на плечо мальчишки. И сычику, и Мое хотелось бы, чтобы что-то уже произошло, но к сожалению, никаких вспомогательных указаний в списке от наставника больше не значилось.
Упав духом и решив, что все кончено, Мое посягнул на то секретное послание, которое Тсукишима просил передать директору школы, в которую он должен был прибыть сегодня. Сегодня. Сегодня!

«Но, – Шукуро пожимает плечами, испуская легкий, прямо пористый, смешок, – Скорее всего, ты попадешь в лапы Филча раньше, чем доберешься до директора». «Филч?!» – кажется, вопрос с точностью отразился на лице паренька, потому что мужчина поспешил все пояснить. «В общем, Шишигавара-кун, передай это старику подозрительной наружности» «А! Это как те, которых мы видели по ящику в фильмах ужасов?» – тут же воспрянул духом мальчишка. Тсукишима загадочно улыбнулся. Загадочно, но больше снисходительно к узкому кругозору своего подопечного. «Да, именно так. Молодец, Шишигавара-кун. Да, еще с ним будет кошка. Отдай письмо ему, если не доберешься до директора раньше.»

Теперь, когда печать тайны была не столько сорвана, сколько бесполезна, мальчишка мог в полной мере удовлетворить свое любопытство. Аккуратно сложенное вдовое письмо, вложенное в конверт, было ничем иным, как рекомендацией. Так было бы логичнее. В нем Тсукишима-сан ненавязчиво напоминал о том, в каком неоплатном долгу руководство Хогвартса находится у благородного клана Шукуро, но последующее послание, написанное рукой учителя, просило директора быть снисходительным и не обращать внимание на проказы и, пардон, – криворукость?! – его протеже. Все остальное можно было не читать, поскольку следующий за этим перечень повторял часто повторяемые Тсукишимой замечания, переведенные в формат не то советов, не то методических пожеланий директору школы в работе с подопечным.

Жестоко! – леденящее душу уныние охватило его с ног до кончиков ирокеза. Сычик ухукал не так, как раньше, а словно даже злорадно, только не прикрываясь кокетливо крылышком, на манер человеческий. Поухукав вдоволь, он брезгливо почистил о крутку мальчишки клювик и прищелкнул им с каким-то назидательным занудством, как будто ему не нравилось, что негодник прочитал послание, адресованное не ему.

Мой сычик самых честных правил..

Не спеша спрятать лист, который так и эдак рвало из его рук шальными ветрами, он стоял, повесив голову и не замечая такой же заблудшей, как он, овечки неподалеку. А именно – у него пол носом.